Своя специфика: когда россияне зарабатывают больше всего и как работодатели повлияли на вакцинацию
«Социальный и человеческий капитал будут влиять на рынок труда и развитие страны вне зависимости от политических и экономических потрясений», — сказала, открывая конференцию, директор Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Татьяна Малева. Целью мероприятия она назвала знакомство с доказательными научными проектами, выполненными на высоком аналитическом и методологическом уровне.
Как рабочий стаж влияет на зарплату
Директор Центра трудовых исследований ВШЭ Владимир Гимпельсон представил подготовленный совместно с научным сотрудником центра Евгенией Черниной доклад «Растут ли заработные платы с опытом работы?». Исследование сфокусировано на профиле зарплаты, отражающем накопление человеческого капитала и его влияние на заработок. Этот фактор проанализирован на протяжении всего периода пребывания работника на рынке труда, с момента завершения образования до выхода на пенсию, объяснил Владимир Гимпельсон.
Владимир Гимпельсон
Он напомнил, что в экономике труда установленной считается зависимость заработка от общего трудового стажа в виде перевернутой буквы U (в графическом виде). Эта закономерность не оспаривается, хотя обосновывается по-разному. Ситуации в разных странах существенно различаются. Так, в развитых экономиках месячная зарплата достаточно быстро растет до достижения стажа в 30 лет, премия составляет до 90%, после чего рост замедляется, затем останавливается. После этого наблюдается снижение месячной, но не почасовой зарплаты, поскольку у более возрастных занятых уменьшается рабочее время. В развивающихся странах пик заработка отмечается раньше, премия за стаж ниже, а темпы снижения быстрее.
На этом фоне положение в России выглядит нетипичным. Ряд работ, опубликованных в последние 15 лет, показывали, что в нашей стране зарплата достигает пика к середине периода занятости. Исследователи объясняли это явление ранним старением из-за плохого здоровья, возрастной дискриминацией, смещенной в пользу молодежи структурой рабочих мест, а также недостаточными инвестициями в переобучение и следствием влияния трансформации экономики на человеческий капитал.
Однако, пояснил Владимир Гимпельсон, выводы, опирающиеся на прямой анализ кросс-секционных, панельных и когортных данных, могут быть ошибочными из-за сочетания разных эффектов: возраста (опыта), поколения (когорты) и времени. Чтобы разделить их, нужны дополнительные гипотезы и ограничения. Работник накапливает человеческий капитал через обучение новым навыкам и специальностям. Но одновременно происходит его амортизация из-за ослабления с возрастом физических и когнитивных навыков (эффект опыта). Когортный эффект связан с особенностями человеческого капитала, приобретенного во время учебы и в первые годы работы. Он зависит не от конкретного работника, а от его принадлежности к поколению, отражая технологии, образование и востребованные в то время навыки, а также от размера когорты. Наконец, эффект времени определяется макроэкономической ситуацией и динамикой спроса на труд.
Фото: iStock
Авторы исследования проанализировали, как в сравнении с началом карьеры отдача на опыт работы меняется в течение жизненного цикла. Владимир Гимпельсон пояснил: расчеты выполнены на микроданных с использованием волн РМЭЗ ВШЭ 2000–2019 годов, привлечены данные выборочных наблюдений за доходами населения и обследований заработной платы. В выборку включены 25 000 занятых по найму мужчин 20–60 лет, не учившихся, не получавших пенсии и не служивших в силовых структурах. Стаж вычислялся по разнице возраста и периоду обучения, определяемого по диплому об образовании.
Чтобы получить показатель отдачи на опыт, очищенный от влияния других эффектов, Владимир Гимпельсон и Евгения Чернина использовали дополнительные допущения, опираясь на теорию человеческого капитала, идеи Джеймса Хекмана и других ученых. Они предположили, что работник прекращает инвестиции в свой человеческий капитал за 5–10 лет до выхода с рынка труда, а это позволяет подойти к идентификации отдельных эффектов.
Полученные авторами исследования результаты меняют представление о профиле накопления человеческого капитала в России. Речь идет не о раннем снижении заработка с возрастом, а об уменьшении месячного (годового) заработка вследствие меньшей продолжительности рабочего времени пожилых занятых. Также эффект когорты противостоит эффекту времени.
Опыт ведет к росту зарплаты, но ее пик остается относительно невысоким и не превышает 45–50% по отношению к начальной группе (по сравнению с 80–100% в США). Это отражает структуру рынка труда в стране с экономикой, не требующей интенсивного накопления человеческого капитала. Максимальная зарплата (премия до 50%) достигается при опыте в 35 лет. Высшее образование, по словам Владимира Гимпельсона, повышает премию до 60%, но со временем возможно обесценение этого фактора.
В итоге при декомпозиции эффектов профили приближаются к профилям постсоциалистических и развивающихся стран. Если исключить высокую амортизацию человеческого капитала, они близки по форме и крутизне к развитым странам, а по масштабу роста зарплаты — к развивающимся.
Оппонент, старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Виктор Ляшок, отметил уникальность работы, поскольку вычленяется эффект влияния когорт на заработок. Он считает важным уточнить этот показатель за счет учета численности возрастных когорт, уровня образования их представителей. Также он обратил внимание на возможный эффект трудовой мобильности, влияющей на заработок и накопление человеческого капитала.
Не только сознательность и пряники
Старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Марина Карцева представила доклад «Эпидемия и рынок труда: работник перед лицом вакцинации», подготовленный совместно с Татьяной Малевой и научным сотрудником ИНСАП Софьей Коржук.
Она отметила, что основой для исследования стали телефонные опросы 1600 респондентов в феврале, мае и октябре 2021 года. Докладчик отметила, что в России кампания по вакцинации была менее успешной, чем во многих других странах: по статистике, прививку хотя бы одним компонентом получило всего 36% населения, это существенно ниже, чем в развитых странах или, например, Китае и странах Юго-Восточной Азии.
По данным опроса, вовлеченность в вакцинацию (сделали прививки или записались на нее) составила 54,3% (10,5% в феврале, 25,9% в мае). Существенные различия с официальными цифрами эксперт объяснила высокой долей людей с высшим образованием среди опрошенных, а также стремлением части респондентов дать социально одобряемый ответ.
Исследование выявило, что к октябрю 2021 года исчезла разница в охвате вакцинацией между городом и селом, болевшими и не болевшими ранее COVID-19. Существенные отличия в доле вакцинированных отмечались по возрасту (46,9% младше 35 лет, 57,3% старше 55 лет), между людьми с высшим образованием и имевшими среднее и ниже (60,3 и 38,5%), а также между работающими и неработающими (61,1 и 46,8% соответственно).
Фото: iStock
В условиях низкого доверия населения к прививкам значительную роль в предотвращении распространения инфекции сыграла обязательная вакцинация определенных категорий работников, чья деятельность связана с регулярными контактами с населением (занятые в образовании, здравоохранении, торговле, транспорте). К октябрю обязательную вакцинацию для этих категорий ввели большинство регионов.
Работодатели мотивировали сотрудников к прививкам как положительными стимулами — предоставлением свободного времени, организацией вакцинации по месту работы, — так и отрицательными — отстранением от определенных видов работ вплоть до увольнения, снижением заработка.
В третьем раунде обследования около 60% занятых респондентов говорили о том, что были предупреждены об отстранении непривитых сотрудников от работы, 20% — о вероятном увольнении и 10% — о частичном отстранении или сокращении зарплаты.
В целом меры негативной мотивации на 10% повышали вероятность вакцинации работников, причем для мужчин они оказались более эффективными, чем для женщин, а обязательность прививок отдельных групп занятых положительно повлияла на результаты вакцинации, подытожила Марина Карцева.
Оппонент, старший научный сотрудник ЦеТИ ВШЭ Анна Лукьянова, обратила внимание на важность изучения фактора доступности вакцин в первую волну обследования и учета возможных ошибок из-за того, что респонденты сообщали о прививках неверные сведения. По ее мнению, важен также учет региональных факторов и масштаба исполнения распоряжений органов государственной власти о вакцинации в крупном бизнесе, госучреждениях и малом бизнесе, где уровень инфорсмента традиционно ниже.
На конференции также были представлены доклады старшего научного сотрудника ЦеТИ ВШЭ Алексея Ощепкова, заместителя директора ЦеТИ, члена-корреспондента РАН Ростислава Капелюшникова и Владимира Гимпельсона «Специальный стаж и заработная плата» (оппонент — доцент Международного института экономики и финансов ВШЭ Анна Юрко); сотрудников МГИМО и института CERGE-EI Карлова университета (Прага, Чехия) Анны Пестовой, Михаила Мамонова и института CERGE-EI Даниила Кашкарова «Предложение услуг дошкольного образования и ухода за детьми и занятость женщин в России: что говорят данные обследований домашних хозяйств?» (оппонент — научный сотрудник Национального института демографических исследований (Париж, Франция) Юлия Казакова); научного сотрудника ЦеТИ ВШЭ Анны Зудиной «Некогнитивные навыки молодежи NEET: что говорят российские данные» (оппонент – профессор Высшей школы бизнеса ВШЭ Елена Варшавская); ведущих научных сотрудников ИНСАП РАНХиГС Юлии Флоринской и Никиты Мкртчяна «Трудовая миграция в России: мужская и женская занятость» (оппонент — Евгения Чернина) и научного сотрудника факультета экономики Мичиганского университета Ольги Лазаревой «Гендерный дисбаланс в руководстве российских компаний: роль социальных норм» (оппонент — старший научный сотрудник ИНСАП РАНХиГС Полина Кузнецова).
В обсуждении докладов участвовали доцент МГУ, профессор РЭШ и ведущий научный сотрудник РАНХиГС Ирина Денисова, Владимир Гимпельсон, Ростислав Капелюшников, Алексей Ощепков и Елена Варшавская.
Дата публикации: 02.11.2022
Автор: Павел Аптекарь